– Ну и ну, – Ольга Павловна охнула и покачала головой. – Вы обидели нашего старого друга! – укорила она Медведева.
– Да это же волк в овечьей шкуре! – пробасил Лаврентий Филиппович. – Кстати, – вдруг вспомнил он, – а как там поживают наши брахманы? По-моему, их стоит выпустить! У меня уже практически не остается никаких сомнений, что убийство князя – дело рук Ивана Парфеновича Колганова! И мотивчик имеется, – надзиратель подмигнул мне, видимо, имея в виду карточные проигрыши гостя.
Да я и сам еще толком ничего абсолютно не понимал, потому как вполне мог допустить, что Колганов искал в кабинете князя все те же долговые расписки. Но что-то подсказывало мне, что это совсем не так! Особенно удивляло меня поведение Гродецкого и англичанки. Голова-то у меня побаливала по-прежнему. Но не Иван Парфенович же меня ударил… Что ему-то искать в спальне мисс Браун?
– Не говорите ерунды! – взмолилась княгиня Титова.
– Пожалуй, вы правы, – согласился квартальный. – Индийцы могут быть с ним как-то связаны… Пожалуй, я еще некоторое время подержу их взаперти, – подвел черту Лаврентий Филипович.
– Вы неисправимы! – покачала седой головой хозяйка.
– Oh no, – простонала мисс Браун, заметив, что платье ее безнадежно испорчено винным соусом.
IV
После обеда я направился к господину Колганову с твердым намерением выспросить у него, как и где именно он провел предобеденное время. Мира оставалась на попечение Кинрю и Грушеньки, которая, как это ни странно, сблизилась с моей индианкой и все уговаривала ее погадать ей на жениха. На что Мира только отшучивалась, но юная ключница не отставала и знай твердила свое: что, мол, наступили святки, и что самое время предсказать ей судьбу!
Колганов открыл не сразу. Мне пришлось порядком потоптаться у его двери, прежде чем он соизволил впустить меня. Я уже даже собрался оставить свое намерение до более подходящего раза, как услышал слабый голос:
– Войдите!
– Иван Парфенович, вы спите?
Колганов возлежал на маленькой оттоманке и предавался тоске.
Почти над самой его головой теплились четыре свечи в подсвечниках золоченой бронзы.
– Нет, – вздохнул Колганов, – я размышляю…
– О чем же? – осведомился я.
– Кто совершил все эти ужасные преступления, – ответил Иван Парфенович.
– Похоже, – заметил я, – что этот вопрос сейчас занимает всех!
– Не сомневаюсь, – подтвердил господин Колганов. – Но вы-то, надеюсь, не думаете, что я как-то связан с этими…
Как их там? Брахманами! Вы производите впечатление здравомыслящего человека.
– Спасибо, – ответил я. – Вы не первый сегодня делаете мне этот комплимент!
– Но, Яков Андреевич, вы не ответили на мой вопрос, – обиделся Иван Парфенович.
– Не думаю, – успокоил я его. – Я вообще не думаю, что в этом деле участвовали индусы.
– Тогда я совсем ничего не понимаю! – признался Иван Парфенович.
Я благоразумно умолчал о том, что понимаю в этом деле ничуть не больше и с каждым часом все сильнее запутываюсь в происходящем, что, в общем-то, было для меня совсем не свойственно, ибо главными орденскими символами, которые я чтил, стали отвес и меч, обозначающие истину и справедливое возмездие.
– Вы по-прежнему утверждаете, что не заходили к священнику в его отсутствие? – осведомился я.
– И вы туда же, Яков Андреевич, – обреченно вздохнул Колганов. – Да не был я в этой проклятой комнате!
– Но спальню-то княжескую вы обыскивали! – не унимался я.
– Так почему бы вам не заняться и кабинетом?
– Даже если и так, – задумчиво произнес Колганов, – то при чем здесь жемчужина и убийство?
– Ну… – предположил я вслух, – вы могли бы искать в кабинете князя еще какие-нибудь драгоценности.
– Да не искал я там ничего! – воскликнул Колганов, вскочив с оттоманки.
– Так ли? – засомневался я.
– Ну что же я должен сделать, чтобы все мне, наконец-то, поверили? – воскликнул он.
На что я честно ответил, что не знаю.
– Ну, хорошо, – произнес Колганов с заговорческим видом, – я вам признаюсь…
Я приготовился очень внимательно выслушать его откровения.
– Я в самом деле обыскивал кабинет князя, – продолжил он.
– Но…
– Вы меня не дослушали! – запротестовал господин Колганов.
– Я и в самом деле искал свои долговые расписки, – руки Ивана Парфеновича дрожали, когда он говорил это. Колганов налил себе стакан воды из графина рубинового стекла и залпом опорожнил его. – Но это было еще вчера, – добавил он, – до рождественского ужина!
– Это правда? – засомневался я.
– Разумеется, правда! – сказал Колганов. – Но я ничего не нашел в кабинете, – развел он руками.
– Ничего себе! – на пороге возник Гродецкий. – Вы не закрыли дверь, господа, – с усмешкой промолвил он. – А надо было бы, – добавил он, скорчив презрительную гримасу.
– Я всем расскажу, что мы находимся под одной крышей с мошенником!
– Заклинаю вас, молодой человек, – взмолился Иван Парфенович, – не стоит этого делать! На меня и так уже смотрят косо в этом доме, – затараторил он. – Княгиня Ольга Павловна…
– Довольно! – прервал его излияния польский аристократ. – Меня и так тошнит от того, что я должен находиться в одном доме с мошенником и проходимцем! Да еще и сидеть с ним за одним столом! – добавил он возмущенно.
– Да я!.. Я вызываю вас! – вскричал Колганов.
– С вами будет разбираться полиция, – усмехнулся Гродецкий. – А впрочем, – добавил он немного подумав, – как вам будет угодно! Как только метель закончится!
– Да вы с ума сошли! – воскликнул я.
Иван Парфенович рухнул в кресло, а Станислав Гродецкий с высоко поднятой головой вышел из комнаты.
Я вернулся к себе, как только мне удалось привести в чувство Колганова.
– Яков Андреевич, да на вас лица нет! – заметил Кинрю, оторвавшись от шахмат, в которые он играл сам с собою.
– Где Мира? – осведомился я, так как не мог не беспокоиться за нее, учитывая то, что творилось в доме. А отношение княгини к моей индианке даже пугало.
– У себя, – ответил мой Золотой дракон. – А что, еще какие-то неприятности? – осведомился он. Его взор был прикован к живописному плафону с амурами.
– Да, – подтвердил я мрачно, – боюсь, что без дуэли не обойдется!
– Вас кто-то вызвал? – Кинрю изумленно приподнял брови.
– Нет, не меня, – ответил я. – Колганов вызывает Гродецкого!
– Колганов?! – воскликнул Кинрю. – Да от него же и мокрого места не останется!
– В том-то и дело! – ответил я. – И еще, – добавил я, – мне очень не нравится этот Гродецкий!
– Мне тоже! – горячо откликнулся Кинрю.
– Он как-то связан с мисс Браун, – добавил я.
– Нет, – возразил японец. – Такого не может быть!
– А кто оглушил меня в ее комнате? – не унимался я.
– Но это не могла быть мисс Браун! – невозмутимо ответил мой Золотой дракон.
– Как знать? – проговорил я вполголоса. – А куда же исчезли вещи, которые, в чем я уже почти не сомневаюсь, принадлежали поляку?
– Вам могло показаться, – мягко сказал японец. – Ведь вас же ударили по голове…
– Но я пока еще в своем уме, – ответил я и пересказал ему мои подозрения в отношении Гродецкого, который, как я догадывался, скрывал свою принадлежность к масонскому братству. Моему Золотому дракону я доверял, как никому другому.
– Мне кажется, Яков Андреевич, что у вас недостаточно оснований, чтобы считать его вольным каменщиком, – заметил он. – Какие-то призрачные перчатки, да странный жест…
Ведь он мог быть и случайным!
– Чутье, Кинрю, еще никогда не обманывало меня!
– Возможно, вы и правы, – вздохнул японец. – Пойду-ка я по усадьбе поброжу, – проговорил он задумчиво и вышел из комнаты. Я понял, что японец отправился к своей англичанке…
Тогда я достал свой дневник и решил записать в нем все, что случилось со мною за это время. Обмакнув в чернила перо, я задумался и невольно изобразил на чистом листе бумаге знак, именуемый в братстве «Священной дельтой». Это был глаз, заключенный в треугольник, олицетворявший собой божественное всевидящее око. Я смотрел на него и думал, но у меня все еще было недостаточно информации, чтобы прийти к каким-либо выводам. Однако я уповал на помощь Господню и потому не спешил отчаиваться. В конце-концов я все-таки решил во что бы то ни стало проникнуть в комнату Станислава Гродецкого. Я даже стал обдумывать план, каким бы образом мне раздобыть ключи от его апартаментов… Но в конечном итоге остановился на кандидатуре Кинрю, которого намеревался использовать в качестве взломщика.